Живу с сыном и невесткой, квартира двухкомнатная, места хватает. Себе взяла комнату поменьше, а молодоженам выделила большую, просторную. Сделала ремонт, ковры повесила, на пол постелила ковёр, отдала хорошую мебель.
Несколько месяцев под одной крышей живём, а я и думаю: «Сынок, где ж ты нескладную такую нашёл? Сам то красивый, толковый – мог бы и другую найти…»
Приданого у неё нет, слишком худая, лицо бледное, глаза большие. Голос тихий-тихий, делает все слишком медленно. У меня в её возрасте энергии было намного больше. Муж на работу уйдёт, а она закроется в комнате и не высовывается. Зайду, а она лежит, коленки подогнула.
Поднимаю.
— Я себя неважно чувствую. – говорит.
Беременность это разве болезнь?
— Из-за токсикоза плохо. – отвечает.
Молодёжь нынче слов придумали столько, чтоб было, чем лень прикрывать. Нам таких терминов и не известно было. Живот никогда работе не мешал.
Я советы даю, как взрослый человек: муж на работу ушёл, а ты вставай, убери тут все, вычищай ковры, а потом приготовим жареную курицу.
— Спасибо, Сашенька не хотел курицу. Просил порезать ему оливье.
И как можно так кормить мужчину, который сутками на работе торчит? Да и оливье я делаю только по особым дням! А сегодня что за праздник? Значит, моя еда сына уже не устраивает. Мясо я все таки пожарила и сама съела.
Однажды вошла в их комнату, а Вера сумки собирает. Смотрю – простыни, пододеяльник…
Я охнула.
— Вера, а это что?
— Едем завтра с Сашей в прачечную.
Она то дома днями сидит, а сын? Сутками на работе пропадает, а теперь ещё и в прачечную ехать.
— Ну и что это ты выдумала? Разбирай быстро свои сумки. У нас для кого стоит машинка стиральная?
— Я не выдумала, а Саша настоял. Мне сейчас тяжело такие вещи стирать.
— А ты думала, что замуж выйти – это в кровати кувыркаться? Быть женой – это тяжёлая работа. Давай уже потихоньку втягивайся.
Заставила невестку перестирать самостоятельно. Немножко помогла, не смогла наблюдать, как она простыни елозит.
Сын со мной потом ругаться пришёл. Как я могла беременную девочку заставить заниматься тяжёлой стиркой? А ведь его, дурака, пожалела. Обиделась, не заглядывала к ним в комнату две недели. А как заглянула, так и дыхание от злости перехватило. На стенах совершенно пусто! Моих ковров нет!
— Куда вы дели ковры? –спрашиваю.
— Сняли, простите… Так легче дышать.
— Нет воздуха? Проветривай комнату. Без них же неуютно.
— Не от ковров уют зависит.
Ну, думаю, хорошо. И это съем – вытащила ковры из комнаты, к себе в комнату отнесла. Придут сами ко мне, когда голых стен насмотрятся.
А не так давно Вера из комнаты не выходила весь день, и так тихо там было. Открываю дверь, а она за столом чего-то пишет.
— Что пишешь? В школе уж не учишься.
— Для мамы письмо.
— Да, мамочку забывать никак нельзя. Ты молодец.
А сама краем глаза пытаюсь хоть строчку прочитать. Ведь о нас пишет – точно. Жалуется. Успела уловить строчку «со свекровью мне тяжело…». Да что тяжело то? Я для них стараюсь!
Со своей свахой я виделась только на свадьбе. Она такая строгая, маленькая, аккуратная, учитель музыки. Все слезы утирала. А чего лить их вообще? Мы же не нелюди.
Письмо это крепко засело у меня в голове, но сыну жаловаться не стала, а то ещё поссорятся.
Долго невестку слышно не было, а тут как-то мимо комнаты прохожу, слышу разговоры. С собой что ли? Зашла. Сидит с книгой в руке, Теремок читает.
— Это для кого ты сказки читаешь?
— Для него. –она с улыбкой ласково гладила живот.
— Совсем с ума сходишь? Будто он понимает что-то!
Сноха обиделась.
— Ну а разве нет? Пинается вот, чувствует, когда я плохо себя чувствую, тоже волнуется. Ведь мы сейчас одно целое, все ему от меня передаётся, маленькому.
Вот ещё. Мы и без этих глупостей пожали и ничего!
— Ты не страдай ерундой, а собери сумку. Поедем с утра картошку копать.
— Ладно.
День хороший такой, солнце светит. Я думала, мы с Верой будем собирать и сыпать картошку по мешкам, а сын – копать. Так и за день бы справились. Но Саша решил так: Вера дышит воздухом, а мы работаем.
Я в тайне от снохи подошла к сыну:
— Да что ж ты над ней так скачешь? Меня мать родила 12 числа, а за два дня до этого в огороде работала! Живая ведь!
Но сын оставался при своём: мы работали, а женушка со стороны на лавочке любовалась.
Вдруг я почувствовала, как моя лопата входит во что-то мягкое. Оказывается, попала в мышиное гнездо. Она побежала вперёд, а за ней тянулись маленькие розовые червячки.
— Мамочка, это что? – закричала Вера и вся побледнела.
Рассмотрев поближе, мы поняли: никакие это не червяки, а новорождённые мышки, малюсенькие, беспомощные. Они не издавали не звука и ежились.
Вера подбирала их с земли и тихо произнесла.
— Мамочка, она ж беременной была!
И тут я поняла, это она меня так назвала – «мамочка». Я все ещё под впечатлением, пыталась успокоить невестку, но опоздала, она медленно присела на лавочку.
— Что происходит? Это роды? – кричал Саша.
— Нет, сынок, она просто очень впечатлительная. Сиди с ней, а я сбегаю за водой.
Саша довёл Веру до дома, а я принесла воды. Я обтирала ей лицо холодной водой, намочив платок. Я с тревогой смотрела на неё. Божечки! Да она же и впрямь как фарфор. Нежная, и по-детски наивная. Как же она рожать будет? Мне представился её ребёнок, весь скрученный в утробе, как тот мышонок. Живой. Мой внук. Ему же сейчас тоже плохо.
— Это все стресс. Ей нельзя так переживать. Её беречь надо! Видишь какая она нам впечатлительная попалась. – объясняла я сыну.
Он смотрел на меня удивлённо.
— Саш, садимся в машину и вперёд в больницу.
Вера открыла глаза.
— Не надо никакой больницы. Я испугала вас, да? Простите.
— Конечно, мы напуганы. Поэтому вперёд в больницу!
Вера погладила живот.
— Кажется, у малыша все хорошо. Ещё ведь картошка не выкопана.
— Да ну её, это картошку!
Я взяла сноху за нежные руки, заправила за ухо её выпавший волос. В моей душе происходило что-то странное.
Саша усадил Веру в машину. Врачи при осмотре рекомендовали побыть в больнице.
Дома мы с Сашей не находили себе места. Он нервно ходил по комнатам, а я молилась, чтобы с невесткой все было хорошо.
С утра Сашка умчал в больницу, а я ходила и не могла понять, от чего такая пустота на душе. И вдруг поняла: именно Веры мне и не хватает. Сын приехал с улыбкой на лице вернулся домой. Говорит, скоро жена приедет домой.
Решила перед возвращением невестки сделать уборку генеральную и в их комнате тоже, ковёр почистить от пыли. Обнаружила то самое письмо для мамы. Знаю, что нехорошо так поступать, но бороться со своим желанием я больше не могла.
Строки ровной волной ложились на бумажный лист. Я начала читать.
«Привет, моя любимая мамуля. Я так люблю твои письма! Будто встретились и поговорили. Будто воздуха глотнула…»
Да, а тут ей дышится тяжело.
«Я благодарна тебе за то, что советуешь и подсказываешь. С твоей помощью мне легче решать проблемы в семье».
Значит маме за советы благодарность? А мне?
«Ты постоянно спрашиваешь, как я себя чувствую. Хочу тебя успокоить. Токсикоза больше нет, а ребёнок чувствует себя отлично. Он так мило реагирует на музыку и, кажется, ему понравились книги.»
Не знаю что сказать – бред какой-то!
«Сашенька всегда мне помогает, заботится. Он лучший из мужчин, мне очень повезло».
Да тебе и правда повезло!
«Муж просится со мною на роды. Мы об этом думаем. Наверное, мне будет легче, если он рядом».
Ну это совсем уже! Нечего там мужику делать! Поговорю с сыном.
«Я знаю, как ты переживаешь, подружилась ли я со свекровью».
Мне вдруг стало не по себе… Я не понимала, хочу ли знать, что там написано.
Дрожащий рукой положила письмо на стол и ушла пылесосить. А мысли не покидали. Провозилась до самого вечера. А потом резко без раздумий вошла обратно и открыла письмо снова.
«Со свекровью мне тяжело. Мне кажется, с ней нужно прожить большое количество времени, чтобы заслужить доверие. И теперь я точно могу сказать, что Елена Владимировна – удивительный человек. Если она кого любит, то жизнь отдать готова. Она всегда справедлива, хоть и бывает грубой. Она иногда заблуждается, но всегда остаётся доброй и искренней. Свекровь очень надёжная и верная. Мамуленька, не обижайся на меня, но я уже называю её «мама». Еще только про себя… Но когда она начнёт воспринимать меня как дочку, все будет прекрасно. Она достойна самой большой любви, ведь только благодаря ей, у меня есть мой замечательный муж».
Я в изумлении смотрела на конверт, сердце бешено колотилось. Она поняла меня так, как и я сама себя не понимала. Почему-то стало больно на душе.
— Доченька моя, милая. Извини… А ещё и я жизни тебя учу… Как же ты меня терпишь. – сказала я сама себе.
Через пару дней молодые вернулись домой. Саша светился от радости, а Вера как обычно молчит. Что-то высматривает.
— Что ищешь, детка моя?
А она так ласково посмотрела, таким взглядом только лёд Арктики топить.
— Я так скучала! – и добавила – Мам, мы привезли с Сашей торт. Давайте ставить чайник?
Тогда мне показалось, что именно ради такого счастья я и жила…
Саша вышел из кухни, а я заговорила с невесткой.
— Доченька, извини… я письмо, которое ты для мамы писала, отправила…
— Да, спасибо. – Вера улыбнулась
— Тебе спасибо…- и про себя добавила. — Мышатам тоже.
